А все же я понял, что оборотни - моя слабость. )))


Я слышу: Sarah Brightman "Kama Sutra"
Я чувствую: Приятное тепло...

Аминь... Васька почти готов к зиме: куртка, джинсы, два свитера, жилетка, перчатки.
Осталось только шапку и обувь. И все!

Если верить www.mail.ru, то в НН сейчас температура воздуха равна "- 11" градусам... Ну не пиздец ли, а?

Эх, полетят чьи то, чувствуется, головы...

Ну, короче, сижу я и смотрю эту, забадай ее, Спящую красавицу... Все хорошо, интересно, удовольствия целая куча, феи там, принц не чмошный, Колдунья вообще оргазмная.... Смотрю, смотрю, вот она уже и дрыхнет, и принц там подвиги совершает, все дела... И феи там еще эти пизданутые жужжат, все хорошо одним словом. И вот он, принц, уже всех отхуесосил, порвал полкоролевства, стоит перед ложем, на котором возлегает Аврора (Красавица), готов ее поцеловать...
И я вырубаюсь. Просто засыпаю на самом интересном месте. Просыпаюсь уже от этой дебильной музыки, которая херачит в заставке к DVD...
Посмотрел, блин, мульт... Ладно, завтра досмотрю... "Поцелуй меня нежно", ёпт...


Я слышу: Пам, пам, пам, пабабабам, пабам, пабам....

О́боротень (греч. λυκάνθρωπος, англ. Werewolf, нем. Werwolf, фр. loup-garou, другие названия: ликан, ликантроп, волколак, перевёртыш, ругару) — мифологическое существо, обладающее способностью превращаться (оборачиваться, перекидываться) из человека в животное или наоборот.

Заклинаю ВСЕХ завтра делать только четыре вещи:

01) Трахать;
02) Тибидохать;
03) Снимать;
04) Портить.

А не то прилечу на метле и сам все это с вами сделаю. )))

Пчелы постоянно доставали Груню Липовецкую. Та, в свою очередь, доставала всех хуторчан своими рассказами, жалобами и постоянным соплежевательством о том, как ее не любят пчелы, которых в свое время, ради прибыли, завел ее муженек Вениамин. Но никто на Хуторе не верил Груше Филипповне. Мало того, многие считали, что у женщины просто потихоньку едет крыша. Да и внешность жены пасечника оттеняла ее шальное состояние: темные круги под глазами, встрепанные свалявшиеся немытые волосы, неудержимая зевота, усугубляющаяся депрессия и глубокая печаль, нервоз, понижение концентрации внимания на конкретном объекте, возбудимость, забывчивость, непомерная лень, беспричинная усталость, раздражение по пустякам, худоба, бледность, проблемная кожа в области лица, шеи и коленок, аллергия на груди и спине, запоры, метеоризм, усталость, значительное выпадение волос, ухудшение памяти и три бородавки, вскочившие на указательном пальце… Увы, не смотря на все эти ярковыраженные симптомы, жители Хутора не верили в не очень, по их мнению, убедительные рассказы Груни о пчелах и их проделках…
…Последнюю неделю Липовецкой пришлось совсем тяжко. Какая-то жирная, волосатая и наглая пчела по имени Вжик, о которой без конца твердила Груня, решительно захотела ее в конец доконать. Груня бегала по Хутору, от хаты к хате, от огорода к огороду, взывая к хуторчанам и их милосердным сердцам и отзывчивым душам, с мольбой о помощи, покровительстве и защите. Она голосила так, что у Петра Броневого, находящегося в этот момент в библиотеке, которая стояла поодаль Хутора, закладывало уши, а у коня Агафона – Чаплина, на фоне нервной запуганности появились блохи и артрит правого заднего копыта. У всех на Хуторе в этот момент происходил какой то физический катаклизм. У всех, кроме Ленки Хгэрпэс – ей, как всегда, на все было глубоко наплевать, насрать и поебать.
Тих украинский вечер… Остывающий воздух приятно ласкает усталую после трудового дня кожу рук и лица, высыхающие лужи издают свои ароматы, накопленные под лучами жаркого полуденного солнца… И именно в этот вечер, который выпал на пятницу, как обычно, чисто женское любопытство и свобода от важных дел, привели Ленку в Табор, к своему другу, псевдоцыгану Агафону. Делать им как обычно было нечего.
Вдруг, во время обсуждения всех хуторчан и таборян, Агафону вспомнилась странная жительница Хутора, которая постоянно что то говорила про пчел, мед и больную психику. Через несколько минут друзья уже с упоением рассказывали друг другу все, что знали про Липовецкую, ее мужа, пчел, да и просто травили различные байки по теме… Ничего не мешало их приятной и непринужденной беседе. Вдруг, вечернюю тишину состряс долгий и протяжный вопль со стороны Хутора. Вопль зигзагом пронесся по Табору, туша при этом цыганские костры, долетел до Цыганского Магического Бубна, ударился об него и замолк. Агафон и Ленка смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Придя через несколько минут в себя, Ленка прошептала всего одно слово: «Груня…» Еще через несколько минут, когда уже Агафон стал ориентироваться после нервного потрясения в пространстве, он прошептал в ответ другое слово: «Пчелы…» Когда истекло еще немного времени, друзья посмотрели друг на друга, и их взгляд говорил больше, чем любые слова – они поняли все без слов. Они, и только они должны будут разобраться с этой проблемой, имя которой «Груня и ее пчелы». Не долго думая, Ленка взяла своего друга под загорелые цыганские руки и повела в дом к чете Липовецких, чтобы лично убедиться в том, что же на самом деле происходит в доме, огороде и на пасеке у Липовецких, и действительно ли является правдой то, что говорит Груня всем про своих пчел...
Солнце уже давно склонилось за горизонт, закат догорел, Хутор накрыла беспросветная тьма, петухи, с чистой совестью, прокукорекав, на заднем дворе Груни, ровно пятьдесят семь раз, предупреждая, что толстая часовая стрелка уже перевалила за полночь, прыгнули на свои скрипучие жердочки и, укачивая друг друга, с храпом и улюлюканием забылись до 3 утра нервным и беспокойным сном…
Через час, Лихой и Хгэрпэс были уже в доме пасечника и готовились ко сну…
Ничего не предвещало беды…
Агафон, лишь коснувшись ухом подушки, задремал, а Ленке не спалось. Ленка вообще не привыкла ложиться спать раньше 4-х ночи. Ленка сидела на деревянной табуретке у окна и смотрела на звезды, разглядывая различные созвездия и придумывая новые. Вдруг, из густой травы, росшей под окном Липовецких, Ленка услышала странный, но очень знакомый ее слуху звук «О-оЙ» и, через мнгновенье, увидела белую мордочку почтового тушканчика. Маленький почтальон, как выяснилось позднее, принес Ленке привет от старого рыжего лодочника, который хоть и мог управлять деревянным судном с веслами, но все же больше любил заниматься подсчитыванием денег, за пользование Хуторским плавучим имуществом. Старый рыжий пердун до того достал Ленку, что та даже видеть его не хотела, а так же и слышать. Но, сегодня, Ленка, мечтающая об открытии нового созвездия, забылась и резко выхватила у тушканчика белый клочок бумажки с написанным на нем сообщением. Прочитав его, она решила написать ответную записку. Прикрепив ее к почтовому тушканчику, Ленка легким пинком отправила свой ответ, достающему ее, лодочнику. Между однохуторчанами неожиданно завязалась переписка, результаты которой Ленка еще долго не могла забыть... Ничего не предвещало беды… Если бы ни одно НО.
Утром, как только первые петухи, очнувшись ото сна, прокукорекали сначало 5 раз, потом, добавив 2 кукорека, задумались и прокукорекали еще 3 раза, в результате чего, в конец запутавшись кукарекали до тех пор, пока с кухни не послышались странные звуки. Звуки заставили, только что уснувшую, Хгэрпэс поднять взъерошенную голову и со словами «Да, Блять, что нельзя там заткнуться и дать мне поспать еще чуть-чуть?» перевернуться на другой бок и заткнуть уши пуховой подушкой в белой наволочке, которую пчелы еще не успели загадить (Ленка еще об этом не знала, а Груня, которая уже устала начинать свои дни с того, что начинала менять все постельное белье в хате, просто забыла предупредить гостей о такого рода происшествиях в своем доме).
Агафон, приоткрыв один глаз, был солидарен с Ленкой, но так же перевернулся, заткнул ухо подушкой и заснул новым еще более глубоким сном, ничем еще пока не омраченным.
Как раз в этот момент стояло прекрасное утро, время было около пяти…
Ничего не предвещало беды…
Проснувшись и плотно позавтракав, Вжик, как настоящий вредитель, испытывая острое отвращение и якрую ненависть к жене лесника - Груне Липовецкой, натянул свои полосатые треники, черно-желтую тельняшку и отправился в дом лесника-пчеловода, чтобы поприветствовать его хозяйку - Липовецкую. Пока Вжик летел от своего деревянного улия до деревянного дома Груни, его мозг напряженно работал и придумывал, чем бы сегодня занять Груню, чтобы ей не скучно было жить на белом свете…
Погруженный в свои мысли и задумавшись не на шутку о своей нелегкой работе, Вжик не заметил старый медный таз, который висел на ржавом гвозде на стене хаты Липовецких, и с размаху влетел в него. Резонанс удара оглушил жирную пчелу до такой степени, что Вжик сначала не сразу понял, что произошло, не сразу вспомнил кто он, от куда и что хотел сделать… Но тут, решение проблемы пришло само собой. Злая пчела поняла, что она будет делать утром.
Вжик отлетел на несколько метров и поддав жару, что есть дури, мочи, вкладывая всю свою силу в скорость полета, рванул прямо на таз. Когда предводитель пчел влетел второй раз в таз, противный дребезжащий вибрирующий звук пронесся по окрестностям, проникая через стены в хату, отдаваясь противным эхом по углам комнат…
Пчела вошла в раж. С новым приливом сил от благого дела, Вжик снова и снова отлетал, разгонялся и врезался в таз, добиваясь с каждым разом все более и более противного и громкого звука. Делал оно это до тех пор, пока случайно не налетел жалом на холодный металл. Жало проскрипело так, что в доме задрожали стекла. Злая мохнатая пчела сначала было сама испугалась, но потом сообразила что к чему. Да, ничего не предвещало беды в это прекрасное субботнее утро.
Вжик, приклеился всеми своими лапами, предварительно опущенными в мед, ко дну таза. Нижней частью тела, из которой вылезало жало, он ритмично водил по металлу, издавая звук, который в Таборе бы назвали звуком из преисподней…
Агафон и Ленка проснулись. Уши закладывало. Не слыша друг друга и не понимая, что происходит, друзья смотрели друг на друга испуганными глазами. Быстро одевшись, они вышли на улицу, чтобы разузнать, что же это такое происходит, что же это такое может издавать такие ужасные звуки. Как только их ноги переступили порог дома и оказались на крыльце, во дворе и дома воцарилась резкая тишина, которую нарушали лишь шелест деревьев и противное кукуканье кукушки. Постояв на крыльце, потом побродив по огороду в поисках, Ленка и Агафон не нашли ничего такого, что могло бы издавать этот кошмарный скрежет. Вернувшись в хату, они обнаружили растрепанную Грушу, которая, забившись в угол сидела на полу и, раскачиваясь, повторяла одну и ту же фразу: «Это все он, это все он, я же вам говорила, это все он…». Лихой посмотрел на подругу взглядом, который говорил о том, что Груня не в себе и им пора сматываться. Глаза Ленки поняли все. Подмигнув Агафону в знак согласия, дочь манерных аристократов взяла его за руку, и они не спеша двинулись к выходу, оставляя хозяйку дома Липовецких сидеть в углу и бредить про то, как одна какая-то толстая пчела может издавать звуки, громкость которых можно сравнить с работающим трактором.
Как только друзья скрылись с глаз Вжика, он, отдохнувший, принялся с новым рвением скрести жалом по тазу, получая при этом огромное удовольствие. А Ленка с Агафоном, обсуждавшие по дороге домой приключившееся с ними происшествие, пришли к выводу, что Грунька все брешет про пчелу, и все эти звуки издавать одно насекомое просто не может по природе своей…

Как-то, морозной и звездной ночью, Груше Филипповне Липовецкой было Явление. Явление у нее это произошло в глубоком и тревожном сне. Дело было так.
Когда Груня, пролежав в кровати рядом со своим мужем Вениамином около трех часов, слушая жужжание двух - двух с половиной десятка пчел из НэПэДэ (Ночного Пчелиного Дозора), наконец-то провалилась в глубокий, тревожный и беспокойный сон, ей стали являться во сне всякие образы и ведения, наполненные яркими различными картинами на тему страшных, жутких и кровавых историй, в которых она, с топором в руках, вершила правосудие над всеми пчелами Мира. И, естественно, над главной Пчелой Вселенной – Вжиком. Как она его вершила! Быстро, четко, метко! Она, Груня, стояла по середине огромного языческого Храма, сложенного из грубых булыжников. На ней были надеты черный колпак с прорезями для глаз, алая мантия, перчатки и, на всякий случай, москитная сетка. По середине Храма стоял жертвенный Алтарь,напоминающий по форме пчелиный улей, на который пчелы, предварительно выстроившись в очередь, сами залетали и покорно подставляли свои мохнатые головы под острое стальное лезвие Священного Топора, которое сверкало в руках у главной Жрицы этого Храма – Груши Липовецкой…
Вдруг она услышала Голос. Он взывал Груше прекратить на время выполнять работу пчелиного палача и следовать за Ним. Груня, пораженная глубоким диапазоном и мелодичным бархатным тембром Голоса, не могла ослушаться и, бросив Священный Топор на каменный пол, пошла за Голосом, который вывел ее за пределы древнего Храма на берег какого-то удивительного водоема, над которым полыхал кровавый рассвет (или закат, для Груни это не имело никакого значения)…
Голос начал говорить с ней… Он говорил медленно, спокойно, равномерно… Груня слушала Его с открытым ртом и выпученными, ничего невидящими глазами, подняв лицо к небу… Сколько она так простояла на берегу, Липовецкая не знала. Время в тот момент для нее остановилось. Голос говорил ей, что она Избранная, что она пришла в этот грешный и бренный мир не просто так, что ее выбрали Боги для священной миссии, которая носила название в божественном мире «Огненные Соты». Голос вещал, что Груня должна перевернуть этот мир, уничтожив в нем всех пчел, освободив его тем самым от мохнатых тварей, оскверняющих божественное мироздание. Но это еще не самое главное. Груня должна будет создать Трактат, который в дальнейшем прославит ее имя и внесет Липовецкую в список «Великих людей всех времен и народов». Этот труд, по словам Голоса, должен будет объединить в себе опыт борьбы с многочисленными пчелами различными способами и методами, и получить название «Молот пчел». Также Голос сообщил ей, что для того, что бы она не сбилась со священного, долгого и тернистого пути, который она должна будет пройти скорее всего в одиночку, ей Боги пошлют Наставника по имени Сенсей Аписхей, который будет контролировать ее духовное развитие и священную научную деятельность, связанную с написанием Трактата…
Вдруг Груню обдало неожиданным холодом. Казалось, что дыхание остановилось, а грудная клетка готова вывернуться на изнанку. Липовецкая резко подскочила на месте. Придя немного в себя от неожиданного шока, она поняла, что уже не находится на берегу удивительного водоема, над которым простилается красное небо, что и в стенах древнего Храма ее тоже нет. Она осознала, что прибывает у себя на кровати, рядом с храпящим мужем, в родной хате, и что причиной резкого «похолодания» была ледяная вода из Студеного колодца, которую Вжик и его войско приволокли на своих мохнатых спинах специально для того, что бы вылить ее на рано заснувшую, по их мнению, Груню. Но жену пасечника все это уже не волновало. Она была переполнена эмоциями и желанием к действию.
Ничего не предвещало беды…