Таинственное исчезновение.
Это случилось так неожиданно и таинственно, что первое время никто ни о чем не заподозрил. Все, казалось, шло своим чередом. Но, это только казалось.
Стояло туманное предрассветное утро. Мрачная тишина нависла над местностью. Табор спал тревожным беззаботным сном. И, лишь одна цыганка, накрутившись с вечера, никак не могла сомкнуть глаз. Она ворочалась с боку на бок, переминалась с одной ноги на другую, перемигивалась со стаей светлячков, переползала от одного топчана к другому, теребила одеяло, ковырялась в носу, сопела, пыхтела, два раза громко пукнула, четыре раза чихнула, кашлянула, взвизгнула, спросила «который час», отвернулась лицом к стенке и стала водить палкой по деревянным конструкциям кибитки, в общем, сама не спала и другим не давала. Благо, что накануне у цыган выдался тяжелый трудовой день, и цыгане так устали, что не обращали на дурную бабу никакого внимания. Бабу звали Бульбабанель.
Бульбабанель работала в Таборе выгребателем потухшего угля и золы из Большого Цыганского костра. Будучи единственным монополистом угольно-зольного дела, она решила извлекать из этого прибыль. Цыганка стала продавать золу, уголь и пепел Раде Богданович задорого, для того, чтобы последняя делала из них черную пасту для написания и перенаписания великих трудов Бабки Негодован. Бульбабанель вот уже неделю, как очистила костер от продуктов внутреннего сгорания, но так и не дождалась когда Рада заберет их для своей кропотливой работы.
Солнечные Таборские часы показывали пять утра, когда Бульбабанель, неожиданно, поняла что не дает ей спокойно забыться тревожным цыганским сном. Бульбабанель подождала еще полчаса. Рады все еще не было. Истошный крик пронесся по всему табору. Силой голоса с некоторых кибиток сорвало полог. Цыгане открыли левый глаз. Второй истошный крик чуть не затушил Большой Цыганский костер. Цыгане вскочили на ноги. Светало. Все переполошилось. Цыгане бегали от кибитки к кибитке, сбивая с ног друг друга, коней и детей, кричали и пытались выяснить что произошло. Ничего не предвещало беды.
Немного побегав по табору цыгане устали и сели вокруг Цыганского костра готовить завтрак. Достав огромную Цыганскую сковородку для гигантской Табарской глазуньи цыгане, уже было, хотели поставить ее на огонь, как вдруг с криками и плачем, из своей кибитки, выскочила Бульбабанель, которая случайно споткнулась о небрежно брошенное бревно и, запутавшись в юбках, упала прямо в масло на сковородку, потеряв сознание. Цыгане переглянулись и обреченно подумали об испорченном завтраке. Некоторые кинулись вытаскивать буйную шальную цыганку из тары. Остальные, забыв о завтраке, поплелись спать дальше.
Бульбабанель провела весь день в агонии. Она изредка открывала глаза, резко вскакивала с постели и бормотала что-то неясное про Раду. Толпа цыганок, следивших за одуревшей цыганкой, посоветовалась и решила позвать Раду, чтобы та успокоила Бульбабунель. Рады нигде не было. Цыгане почти сорвали свои голосовые связки клича Раду с того конца Пшеничного поля и с северной окраины Дивного леса, но так и не докричались. В головы Таборчан стала закрадываться мысль- «А не грохнула ли Бульбабанель Раду, за то, что та, исподтишка, спиздила из костра горсть пепла?»
Мысль сразу дошла до ушей бабки Негодован. Вихрем старая ведьма бросилась к постели Бульбабынель. С криками и воплями схватила бабка цыганку за плечи и трясла ее до тех пор, пока у Бульбабынель не растрепалась вся прическа. В конце концов, не добившись правды, бабка Негодован выдрала у цыганки клок волос, порвала юбки, отстегала обездвиженное тело ивовым прутом, обсыпала ее красным ядреным перцем, прокляла три раза, плюнула, дунула и пошла принимать ежедневные солнечные ванны, думая о том, что если Рада вернется, то у нее еще готовы три талмуда для написания и Рада не останется без работы, а если не вернется, то она и ее проклянет для порядка, «Чтобы не повадно было из дома родного сбегать».
К ночи проснулась Бульбабанель и сказала, что Рада пропала. Она надеялась, что Надынель Норбековна Негодован снимет свое проклятие, но старая ведьма прокляла ее еще раз, за то, что та так поздно сообщила новость. Затем бабка Негодован погрозилась проклясть и весь табор, если цыгане тут же не вооружатся факелами и не пойдут искать Раду.
Цыгане искали всю ночь. Цыганские юбки были порваны в клочья о колючие кусты Дивной ежевики, цыганские ноги были перепачканы грязью, цыганская обувь истрепалась в канавах и на косогорах, цыганские волосы были спутаны ветками и паутиной.
Раду никто не нашел.
Рада канула в небытие. В Таборе ее скоро забыли.
И только Агафон помнил надоедливую цыганку, так как Рада периодически появлялась в его жизни и напоминала о себе. Все думали, что Рада погибла. Агафон знал, что Рада жива и скитается где-то в горах, гонимая сильными ветрами и угрызениями совести.
Продолжение следует...